Официальная / бюрократическая организация творчества
Научно-популярные произведения о творчестве
X
«А.И. Солженицын в романе «В круге первом» описал одно из закрытых конструкторских бюро НКВД, именовавшихся среди заключённых шарагой.
Главный герой романа Глеб Нержин вместе с другими специалистами работает над идентификацией личности по подслушанным и записанным телефонным разговорам. Читая книгу, становится очевидным, что автор хорошо знает среду и людей, о которых идет повествование. И всё же это литературное произведение с фабулой, характерами героев, конфликтами между ними, а частично и ситуациями, порождёнными творческой мыслью талантливого автора. Пусть не подумают, что этим я утверждаю, будто в книге сгущены краски или допущены преувеличения. Отнюдь нет, скорее, наоборот, некоторые стороны шараги в ней сглажены.
Мне пришлось прожить в шараге, созданной Берия вокруг крупнейших русских авиационных специалистов, четыре года.
Согнанных из всех лагерей, их в 1938 году привезли в Болшево, в бывшую трудкомунну ОГПУ затем перебазировали в Москву в здание КОСОС ЦАГИ на улице Радио, а после начала войны отвезли в Омск на завод N 116 НКАП (Народный Комиссариат Авиационной промышленности).
В изложенных ниже записках вымысла нет, выражаясь английской формулой, в них «правда, только правда и одна правда».
Но прежде следует попытаться ответить на один вопрос - какова причина, вызвавшая появление шараг.
Думается, она вот в чём.
Государственное устройство России во все времена покоилось на чиновном бюрократизме. Обе революции 1917 года его не устранили. Более того, распочкование государственного аппарата на два параллельных, дублирующих друг друга снизу до верху, его приумножило. 16 Советов Министров и ЦК по числу союзных республик, да 20 в автономных, вовлекли в него ещё тысяч десять чинуш и клерков. Случилось то, чего больше всего боялся Ленин - коммунистическая бюрократия в десятки, сотни раз обогнала царскую.
Хлынувшее в аппарат власти пополнение в большинстве своём состояло из людей, не имевших должного образования, и вовсе похоронило инициативу низов. Демократический централизм требовал у нисходящей иерархии не критического осмысления спускаемых директив, а беспрекословного их выполнения. Сталинский цезаризм поощрял этот процесс и способствовал ему.
Короче говоря, государственный бюрократизм - это раковая опухоль, проникшая к 30-м годам во все звенья партийного и советского аппарата, - сделала его к этому времени в сфере научного и технического прогресса недееспособным.
В сфере применения массового человеческого труда иллюзии прогресса ещё сохранялись. Сталинские каналы, первые гидростанции, железнодорожные пути, комсомольские города, воздвигаемые горбом и лопатой рабского труда с его чудовищно низкой производительностью, хоть медленно, но входили в строй.
Хуже было с автомобильными и тракторными заводами. Корпуса их возводили быстро, а наладить ритмичную работу годами не могли. И уж совсем скверно было в области разработки и создания образцов новой прогрессивной техники. Тут дело шло к явному провалу.
Даже государственные оборонные конструкторские бюро, ставя перед наркоматами проблемные вопросы, натыкались на молчание косного неповоротливого аппарата. Становилось ясным, что если все подобные КБ не подчинить такой организации, которую боятся все, дело может кончиться печально.
Известно, что такая организация была одна - ЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ. Когда конструктор обращался за помощью в верха, его запрос тонул. Когда же под таким запросом стояла подпись Ягоды, Ежова, Берии, «сезам» открывался мгновенно, и задача выполнялась с необыкновенной быстротой.
Испытав подобную схему на работниках пресловутой Промпартии и убедившись, что она обладает высоким КПД, шараги возвели в ранг панацеи - «пока мы (НКВД) не взялись за классовых врагов, они вредили и тормозили движение страны вперед». Ведь нельзя же было признаться, что вредила и тормозила та самая идея, которая априори была возведена в степень беспорочной. Итак, - «стоило нам разоблачить врагов, как они тут же раскаивались, брались за дело». Создавалась идеальная модель, доступная пониманию многомиллионного тёмного народа: безупречный государственный аппарат, классовые враги, гуманный меч пролетарского правосудия, он занесен, но раскаивающихся не карает. Они (враги) изолируются, постигают новую идеологию, а перевоспитанные приносят на алтарь свободного отечества свои знания и способности. Этакая Аркадия, пасёт которую верный соратник, автор «Истории большевистского движения в Закавказье», а возглавляет «отец, учитель и корифей всех наук».
И ведь именно по этой схеме были спроектированы и созданы прямоточные котлы Рамзина, истребитель И-5 Гигоровича и Поликарпова, паровозы ФД (Феликс Дзержинский) и ИС (Иосиф Сталин).... средства связи Куксена и Берга, артиллерийские системы Благонравова и Победоносцева, танки Котина и Косоциора, самолёты Пе-2 и Ту-5 Петлякова и Туполева, межпланетные ракеты Королёва и даже атомные успехи Ландау, Франка, Румера, Пруткова и др.»
Озеров Г. А. Туполевская шарага. Франкфурт-на-Майне: «Посев», 1971 г., цитируется по Сб.: Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР в 3-х томах, Том 2, М., «Международный институт гуманитарно-политических исследований», 2005 г., с. 218-220.
Г.А. Озеров - литературный псевдоним авиаконструктора Л.Л. Кербера.
